На пассию накину паполому.
И оче в ней узрю прозрачность,
Накину сверху ортьму, вретище и бугаи,
Ать сгинет смага язве чрес,
И уд, что ниже чресла, угомонится ать!
(Черт-Иваново, пятое термидора, день Меркурия, бред)


Дед

Раскидистое дерево, сочно-зеленая поляна с яркими пуговицами цветов, множеством бабочек и перспективой, упирающейся берегами в еловый лес. Лес густой и темный. На его окраине виднеется одноэтажный белый сруб с двумя окошками и вполне приличным крыльцом. Пепельно-серый, неторопливый дымок в полном безветрии поднимается из трубы, гримасничая и заигрывая с непререкаемой свежестью и умиротворенностью окружающего пейзажа. Вдалеке, таинственной плоскостью стелится зыбкий туман, скрадывая в себе бесконечные дали горизонта. Совокупляя левый и правый берега леса, мостом перекинулась красно-желто-фиолетовая радуга. Фиолетовый спектр практически теряется на темно-синем небесном покрывале.
Выше - звезды, месяц, черт, баба Яга в ступе, в самом верхнем левом углу угадывается что-то хорошее, доброе и светлое. Трудно сказать, что именно, но угадывается. Яга, чертыхаясь, висит в нетронутых координатах, Черт икает, но сидит смирно, Дед дрыхнет под шумок закипающего чайника.

Перебирая лапками, на радугу выползает мужик в черном колхозном ватнике. Добравшись до вершины, он достает из-за пазухи поллитровую емкость и поливает всю эту идилию Жигулевским пивом. Вытряхнув остатки и убрав бутылку во внутренний карман, мужик скатывается в лес.

"Слава Богу!" - говорит баба Яга и улетает, Черт спускается на Землю, Дед просыпается, встряхивает головой, протирает глаза и, бубня что-то под нос, направляется к чайнику.
Барбаросса, барбарис, барбос, Барбара, Барбитос, барокко,
Барбадос, баран, барабан, барабашка...
Надев свисток, он подходит к окну, широко зевает и, не отрываясь, смотрит в одну точку:
What's wrong with her?
What is it, Donna Anna?
Good God!*
Его взгляд останавливается на высохшей пчеле, застывшей в ватном тампоне паутины.
Get up, get up, wake up, come to Diego,
Your slave is at your feet.
Дед вздыхает и оборачивается вглубь комнаты, на дощатый пол которой, сквозь пыльный осадок, пробиваются первые лучи восходящего солнца.
I am not Diego, I am Juan!

--------------------