Еще до начала моей экспедиции неожиданные приключения не заставили себя долго ждать. Оказывается, на Дагестанских авиалиниях использовались исключительно бумажные билеты. Избалованный такой удобной вещью, как электронный билет, я, чертыхаясь и костеря этот дикий край, поехал по московским пробкам за этой ненавистной бумажкой. И вот у меня в руках явление прошлого, уже давно забытый, настоящий бумажный авиабилет. Не потерять бы его теперь. Подозреваю, что отсутствие электронных билетов стало следствием усиленных мер безопасности, применяемых в отношении далеко не самого спокойного региона России. Ну а вся нудность процедуры регистрация, досмотра и посадки в самолет еще больше укрепила меня в своем мнении, и скорее больше напоминала мне посещение глубоко режимного объекта. Переминаясь с ноги на ногу, исчерпав всю свою невозмутимость за двухчасовой период стояния в очереди на регистрацию, я уже начал сомневаться в необходимости очередной своей авантюры. А после того, как у меня из сумки одну за другой начали доставать батарейки, я готов был сдаться и поехать домой. Еще ни на одном рейсе мою скромную персону не удостаивали таким повышенным вниманием. С каким пристрастием проверяли, передавая друг другу, мой паспорт, это надо было видеть. Впрочем, чему я удивляюсь, если я небритый татуированный уголовник с безумными глазами и кавказской внешностью одновременно. Кульминацией всего этого шоу было появление уже в салоне самолета кареглазой дивы в сопровождении двух архангелов в форме с требованием еще раз всем предъявить билеты и паспорта. Я полез доставать из под тесной тушкиной сидушки свою сумку, утробно зарычав.
Проснулся я, когда под нами проплывали безбрежные воды Каспия. Немногочисленные сухогрузы бороздили гладь еще холодного, серовато-зеленого цвета моря. На противоположном ряду кричал грудной ребенок, поэтому заснуть мне больше не посчастливилось. Вообще среди пассажиров этого рейса было достаточно мало командировочных. В основном народ был с большими баулами и чемоданами, летел с семьями и детьми, домой, из далекой, холодной и негостеприимной Москвы. Было сравнительно мало славянских лиц, все больше – с темными глазами и гордым динарским профилем.
Через некоторое время в иллюминаторе показалась земля с узкой полоской тянущихся вдоль всего побережья песчаных отмелей. Растаявший снег оставил после себя большие затопленные площади, занимающие значительную часть прибрежной территории. А вдалеке простиралась бескрайняя, уходящая за горизонт, водная гладь Каспия. Необыкновенно красивая природа, которая могла бы каждый год служить пристанищем тысяч и тысяч отдыхающих, вместо каменистого Черного моря.
Самолет вздрогнул всем своим корпусом и побежал по узкой стрелке взлетно-посадочной полосы. Кавказ принял нас на свою могучую спину, гостеприимно разогнав тяжелые дождевые тучи с безупречно синего неба. Мимо проплыл замерший в ожидании грузный транспортник Ил-76, грациозный красавец Ту-154 с золотым орлом на оперение и несколько маленьких вертолетов. Наш самолет затормозил и свернул на рулежную дорожку, повернувшись моей стороной к подернутым зеленой травой серым скалистым возвышенностям, из-за которых показывались белоснежные горные вершины Кавказа. Вот я и на земле, воспетой в стихах.
Первым тревожным звоночком того, что в регионе не все спокойно, был милицейский броневичок, сопровождавший нас все время, пока мы выходили из самолета. Шустрые и надоедливые таксисты взяли в свои цепкие клещи нашу прилетевшую группу, словно стайка голодных комаров. Проблема заключается в том, что они вообще не дают квитанций. Мой вполне, как мне казалось, резонный вопрос о наличии платежки вызвал у них неподдельное недоумение, будто бы я спросил у них о наличии кассового аппарата в машине. Нет, дорогие мои, мне нужна всего лишь бумажка с печатью «Такси», чтобы отчитаться перед бухгалтерией. Я что требую слишком многого? Даже когда я сел в маршрутку, они не прекращали меня доставать, заглядывая внутрь по очереди.
– Закрой дверь, тебе что, везти некого? – Послышался за спиной решительный женский голос, после чего голова таксиста стремительно исчезла снаружи.
Так кстати спасшая меня от цепких лап таксистов оказалась средних лет аваркой, которая волею случая и стала моим гидом местного общественного транспорта до самой гостиницы.
Но оставим такие мелкие недоразумения на совести местных реалий. Итак, мне предстояла увлекательная поездка на общественном транспорте, сначала до Каспийска, а потом до Махачкалы. За окном проплывали местные пейзажи, затопленные поля и многочисленные частные постройки. Все это было на фоне бесконечно тянущейся, уходящей вдаль горной цепи, монолитной незыблемой стеной возвышающейся над бренным, суетным миром, как будто бы еще раз подчеркивая, кто переживет любые города и народы, любые войны и перемирия. Старая уезженная Газель петляла по совершенно разбитой дороге, временами разъезжаясь со встречным транспортом. Местные авто отличались абсолютно глухой тонировкой. Совершенно черные стекла начисто скрывали водителя, пассажиров и то, что происходило в салоне. Был довольно значительный процент машин вообще без номеров. Нередко встречались машины с номерами, где стерт российский флажок и надпись ”RUS”, как бы подчеркивая обособленность местной общины от остальной России. Ассортимент легковушек в основном был представлен всем модельным рядом разной степени свежести жигулей. Отличительной особенностью Дагестана является огромное количество Приор. Совершенно очевидно, что эта машина у них в большом фаворе. Также, насколько я заметил, был довольно большое количество Кайенов. Об их происхождении в республике с находящейся в упадке экономикой можно только догадываться.
Пересадка в Каспийске много времени не заняла, маршрутки ходят очень часто. Вообще маршрутки здесь являются основным видом транспорта. Еще одной довольно интересной отличительной особенностью является то, что деньги за проезд здесь отдают при выходе. Тариф везде одинаковый, десять рублей, можно даже не спрашивать. За исключением аэропортовского рейса, здесь – пятнадцать. Махачкала меня встретила заходящим за вершины гор солнцем.
Гостиницу охраняли милиционеры в бронниках и с АК-47. Молодые пацаны. Ко мне приехал коллега по работе, и мы полчаса протрепались с ним, обсуждая завтрашние встречи и поездки. Потом я проводил его и решил сходить на море, благо оно было в пятидесяти метрах от гостиницы. Парень-милиционер меня остановил:
– Слушай, зачем тебе море, – Сказал он с кавказским акцентом. – Ты не местный, и ты сразу палишься, можешь не вернуться.
– Я моря давно не видел, у нас его нет, – Улыбнувшись, ответил я.
– Море еще холодное, а ты лучше не ходи туда, темно уже.
– А что, действительно все так серьезно?
Парень ухмыльнулся.
– Ты знаешь, сколько сотрудников здесь каждый день убивают?
– Сотрудников, в смысле… милиции?
– Больше двадцати, но по телевизору этого у вас не показывают. Когда светло, по городу можешь ходить, там безопасно, а сейчас не надо, послушай меня, так для тебя же лучше.
– Как тебя зовут?
– Зурик.
– Меня – Антон, очень приятно.
К морю я все же пошел. Я понятия не имел, смогу ли я еще до отъезда пройтись по берегу, и поэтому романтическая натура пересилила все нагоняемые Зуриком страхи. Лениво выбегающие на берег холодные волны смачивали подошвы, с тихим шелестом откатывались обратно. Бархатистый, мягкий песок, совсем мелкий и золотисто-серый, нежно увлекал мои стопы в свои объятья. Впереди меня по берегу неторопливо убегали какие-то птицы, и взлетали в черноту неба, делая несколько взмахов большими крыльями. Вдалеке в огнях заката переливались и горели вершины горной цепочки, образуя необыкновенные сказочные короны. Никакой памяти для фотоаппарата не хватило бы, чтобы запечатлеть все неожиданные сочетания красок. Некоторые люди, лишённые чувства романтики, говорят, что зимой на море скучно и смотреть не на что. Они, как мне кажется, просто не умеют видеть прекрасного.
Набрав ракушек детям, я отправился обратно в гостиницу, как вдруг боковым зрением в темноте едва уловил силуэты двух темных фигур, бегущих в мою сторону. Люди бежали довольно быстро, так, если бы бежали стометровку, один за другим, и совершенно очевидно ко мне. Эх, Зурик Зурик, почему же я тебя не послушал, так нелепо умереть, когда тебе еще нет и сорока. Бежать было некуда. С одной стороны море, с другой – высокий забор гостиницы. Можно было броситься к КПП, крича ментам, чтобы стреляли. Но во-первых, в суматохе сам можешь нарваться на пулю, а во-вторых, до КПП далеко, скорее всего не успею… Хотя, если нападающие без оружия, может быть смогу отбиться. Я зацепился за эту призрачную надежду, мышцы напряглись, как возвратная пружина от затвора, и готовы были в любой момент бросить меня вперед. Когда я последний раз дрался, пять, семь лет назад, может больше? Сейчас это было не важно. Драться нужно было сейчас. Мысли проносились стремительно, вспомнился рассказ волгоградского таксиста о его друге, который четыре года провел в рабстве у горцев, и потом бежал.
Два здоровых мужика пробежали мимо. Сердце бешено билось, готовое выскочить из груди. Неужели на этот раз обошлось? И я жив и здоров. Хорошая шутка, а может быть предупреждение свыше, чтобы я не ходил по ночам в Дагестане, один и без оружия.
На следующее утро я отправился на остановку служебного автобуса. Все сотрудники ездят на этих автобусах. Они высаживают людей на промежуточной территории, которая уже находится за забором, а дорогу преграждают убирающиеся вниз заграждения, но чтобы попасть внутрь, нужно все равно пройти через КПП. На меня уже был оформлен пропуск. Охрана на КПП потребовала оставить у них паспорт.
– А вы знаете, что паспорт нельзя оставлять в залог?
– Иначе Вы не пройдете.
– Я не могу вам оставить паспорт, у меня там много всего.
– Оставляйте права.
– У меня нет с собой прав.
– Значит, вы не пройдете.
Только вмешательство высших руководящих чинов позволило мне пройти, не оставляя в залог документов.
Внутри, на территории, я впервые почувствовал себя свободно и расслаблено. Здесь было чисто и аккуратно, работали люди, которые были мне близки по работе. Атмосфера была очень дружелюбная, и только женщины с платками, повязанными поверх голов, напоминали, что я в самом центре мусульманского Дагестана. Знаменитое кавказское гостеприимство по отношению ко мне здесь было справедливо по полной программе.
Мы выезжали по крутым горным серпантинам в горы, на объекты, где я нередко находил девятимиллиметровые гильзы.
– К нам уже давно никто не ездит, – Говорил Агалар, мой коллега. – Боятся. Удивляюсь, как Вы-то сюда приехали.
– Я люблю приключения, и потом, война ведь давно закончилась.
– Это верно, но должно, наверное, пройти еще немало времени, чтобы люди забыли о ней, и поверили, что здесь безопасно.
– Безопасно ли?
– Абсолютно безопасно, не опасней, чем в Москве.
Такая большая и такая разная Россия. Сколько еще таких мест в ней, которые так не похожи на привычную для тебя среду обитания. Внутри России одновременно сосуществуют множество абсолютно разных территориально-этнических образований, которые вполне могут выступать в качестве отдельных государств. И для того, чтобы понять Россию, нужно увидеть все ее проявления.
Москва встретила нас сильной метелью. Выпущено шасси, сквозь сплошную пелену густой мглы кое-где мелькает земля. Пугающе близко. Уже у самой земли мгла расступается, и под нами, в нескольких метрах от брюха самолета, появляется полоса. Но мы взмываем вверх, пролетая над внуковской башней контрольно-диспетчерского пункта, снова погружаемся в белую беспросветную пелену. Родная земля, словно разозлившись на меня за измену, не пускает к себе. Полтора часа мы кружим в воздухе, в иллюминаторах по-прежнему сплошное снежное молоко. Снова удар по корпусу – выпуск шасси, уже домодедовская полоса, десять метров над землей, и снова мы взмываем вверх. Сесть в Домодедово получилось только со второго захода. Воистину, это была одна из самых колоритных моих командировок.
Ну и напоследок немножко фотографий:
Кладбище в горах
Махачкала
Горы
Еще горы
И еще горы
Джума-мечеть
Свято-Успенский кафедральный собор
Каспий
Еще Каспий
И еще Каспий
Я
И еще Каспий
Памятник Махачу Дахадаеву
Каспийск
Аэродром
Каспий с самолета
Кавказ подо мною!
Так встретила меня Москва
.
Увлекательно! 
